Самообманутый барон
В середине мая барон Унгерн начал активную подготовку к нанесению удара сразу и по ДВР и по РСФСР. Сил у него на самом деле было не так уж и много. На что же он надеялся. Во-первых, на недовольство казаков и крестьян властью большевиков. Во-вторых, на то, что его «поход на Русь» подтолкнёт к выступлению со стороны Маньчжурии частей атамана Григория Семёнова, о подчинении которому он сообщил в приказе о наступлении. Правда, в этом же приказе было сказано и то, что главным его вождём является император Всероссийский Михаил Александрович. Тот самый брат Николая II, которому была передана власть, а он от нее отказался до созыва Учредительного Собрания. Барон не мог не знать, что ещё в июне 1918 года Михаил Александрович был убит. Да, 26 мая произошёл переворот во Владивостоке. Но пришедшие к власти братья Меркуловы не пригласили атамана Семёнова возглавить их вооруженные силы, поручив это генерал-лейтенанту Вержбицкому. В итоге Семёнов не стал выступать, а Вержбицкий тогда и не собирался.
Так, что барон в стратегических вопросах сам себя обманывал, а заодно обманывал и свои войска.
Также он самообманулся и тактически, рассеяв свои немногочисленные войска и поставив перед ними часто заведомо невыполнимые задачи. Приказ №15, в котором были поставлены задачи этого наступления, был подписан бароном 21 мая 1921 года.
Сам Унгерн во главе 1-й бригады Азиатской конной дивизии наносил удар по Троицкосавску. В его подчинении было примерно 2100 бойцов, восемь орудий и 20 пулемётов. В случае успеха он предполагал двинуться на Верхнеудинск (ныне Улан-Удэ) и перерезать Транссибирскую магистраль, прервав связь между ДВР и РСФСР.
С запада от него удар по красным должна была нанести 2-я бригада этой же дивизии, которой командовал его верный соратник генерал Борис Резухин. Первоначальная её задача была оттянуть силы красных от Троицкосавска, а затем он также должен был двинуться в сторону Транссиба. Он располагал 1510 бойцами, четырьмя орудиями и 10 пулемётами.
Остальные части были достаточно мелкими, а задачи перед ними ставились крупные. Главный расчёт был на поддержку местного населения. Отряд полковника Николая Казагранди должен был захватить кругобайкальские туннели и двинуться на Иркутск. У него было 510 бойцов, два орудия и четыре пулемёта.
Об остальных, действовавших от Саянских гор до реки Мензы и говорить не стоит. Все они были просто обречены на поражение.
Красные готовились
Чекисты из ВЧК Советской России и Госполитохраны (ГПО) ДВР тщательно собирали информацию и руководители РСФСР и «буфера» заранее знали о готовящемся со стороны Монголии ударе. В конце мая в Чите секретно побывал командующий 5-й советской армией, дислоцированной в Сибири Михаил Матиясевич, согласовавший свои действия с главкомом Народно-революционной армии ДВР Альбертом Лапиным. Решен было «втянуть» белых в Троискосавский «капкан» и затем уничтожить. Части НРА, прежде всего Сретенская бригада, должны были оборонять Троицкосавск, а главный удар должна была нанести 35-я советская дивизия, которой командовал Константин Нейман.
Военные организовали и воздушную разведку, благо у барона своей авиации не было. В 1942 году в Харбине была издана книга участника тех событий поручика Николая Князева «Легендарный барон». В 2004 году она впервые была переиздана в России. Так вот констатировал: «31 мая впервые над нами загудел аэроплан и, начиная с этого дня, вплоть до 1 августа, ежедневно прилетал для разведки».
Если и было, что-то о чём красные чуть было не позабыли, так это дипломатическое прикрытие. Ведь в предстоящих боях должны были участвовать двух государств, одно из которых было как бы независимым.
Уже после того, как разбитые, но не уничтоженные части барона Унгерна откатились в Монголию, а именно 15 июня на страницах главной официальной газеты «Дальне-Восточной Республики» (с подшивкой познакомился в Забайкальском краевом краеведческом музее им. А.К. Кузнецова) были опубликованы тексты соответствующих дипломатических нот . Так, председатель Сибирского революционного комитета (Сибревкома) Иван Смирнов просил правительство ДВР, срочно сообщить, «не имеется ли возражений против предполагавшегося движения красной армии на территории ДВР». На это министр иностранных дел ДВР Игнатий Юрин вроде бы даже запретил это делать: «Будучи вполне уверенным, что, желая перейти границы Дальневосточной Республики, красная армия руководилась чисто дружескими чувствами, и вполне разделяя точку зрения Сибирского Революционного Комитета о необходимости ликвидировать банды Унгерна, — Правительство Дальневосточной Республики все же не считает возможным согласиться на переход красной армией границ Дальневосточной Республики.
Мы надеемся, что, действуя бок-о-бок, каждая в пределах своей территории, две армии смогут достигнуть желательных результатов путем согласования действий отдельных командиров пограничной зоны».
Понятно, что это была игра для международных наблюдателей, так уже всё было сделано. Датирована эта нота была 11 июня. Частей барона Унгерна к тому времени ни в РСФСР, ни в ДВР уже не было.
Бой под станицей Желтуринской
В настоящее время село Желтура является административным центром сельского поселения «Желтуринское», входящее в Джидинский район Республики Бурятия. Расположено оно на правом берегу одноименной реки.
Именно сюда двигалась 2-я бригада генерала Бориса Резухина. «1 июня генерал Резухин подошел к границе, — вспоминал бывший поручик Николай Князев. – Противник, видимо в этот день не располагал здесь достаточными силами и почти без сопротивления пропустил нас в узкую котловину Желтуринской пади, которую можно было бы легко защищать, потому что горные хребты – с востока Гунзан-ола и Хутагай-ту с запада – считаются непроходимыми для воинских частей; самая же падь реки, на протяжении первых 5-6 верст, имеет ширину менее версты. Советская пехота сделала слабую попытку задержать нас вблизи границы… После небольшого боя отступила сразу на 9 верст, к самой станице Желтуринской, расположенной у впадения одноименной реки в р. Джиду».
О том, что было дальше рассказано в фундаментальном труде современного историка Владимира Дайнеса «Рокоссовский. Гений манёвра», изданной в 2008 году, и посвящённой биографии одного из Маршалов Победы.
Константин Рокоссовский в то время командовал 35-м отдельным кавалерийским дивизионом, входившим в состав 35-й дивизии.
«Рокоссовский немедленно принял меры для обороны станицы». Он спешил большую часть своих кавалеристов, поэтому и Николай Князев вспоминал в основном о схватках с пехотой. И у станицы бригаду Резухина остановили.
«После перегруппировки своих сил генерал Резухин в два часа дня возобновил наступление, — рассказывает историк Владимир Дайнес, — Он сумел отрезать от основных сил и окружить 2-й батальон 311 –го стрелкового полка. И только подход 35-го отдельного кавалерийского дивизиона позволил восстановить положение. В ожесточённой схватке с казаками был убит конь Рокоссовского, а сам он был ранен в ногу. Несмотря на это, Константин Константинович пересел на другую лошадь и продолжал руководить боем. Казаки начали поспешно отступать. ана Рана, полученная Рокоссовским, оказалась очень серьезной. Пуля перебила кость. В тот же день, сдав дивизион своему заместителю И.К. Павлову, Рокоссовский убыл в госпиталь, находившийся в Мысовске. Здесь он находился почти два месяца. За бой под станицей Желтуринской Константин Константинович был награждён вторым орденом Красного Знамени».
Части генерала Резухина, преследуемые советскими войсками, начали отступление в Монголию. «Мы ничего не знали о положении под Троицкосавском, — писал Николай Князев, — и верили, что барон имел там успех».
Но это было не так.
Троицкосавское сражение
«5 июня барон Унгерн обошёл Троицкосавск, — писал в книге «Легендарный барон» Николай Князев, собравший эти данные у своих белых соратников. – Его части расположились полукольцом на сопках с севера, востока и юго-востока от группы трёх городов: Троицкосавска, Кяхты и Маймачена… Своим манёвром Унгерн отрезал гарнизон от сообщения с базами. 5 и 6 июня в Троицкосавске чувствовалась растерянность, потому что до вечера 6 июня там находились лишь девееровцы в количестве 500 сабель Сретенской кавбригады, 250 штыков пехоты, около 700 необученных, плохо вооружённых монголов Сухэ-Батора и всего только 2 конно-горных орудия».
Но затем подошли основные силы 35-й советской дивизии…
«Последний акт троицкосавской трагедии, — писал белый мемуарист, — начался тем, что 8 июня советские войска повели энергичное наступление на наш левый фланг, со стороны Ургинского тракта, силами полка пехоты… Унгеровцы стойко оборонялись и барон, видимо, комбинировал в голове какой-то контрманевр. Но около 8 часов все быстро изменилось после того, как сретенцы открыли из своей засады артиллерийский и ружейный огонь по нашему обозу. В тылу началась паника…»
А вот, что рассказывалось в оперативной сводке штаба главкома ДВР от 14 июня, напечатанной 15-го в газете «Дальне-Восточная Республика»:
«Днем 5 июня передовые части, героически сдерживавшие натиск подавляющих сил врага, подкрепленные свежими силами и искусно маневрируя, затянули наседавшего противника в мешок, где он наткнулся на свежие части нашей пехоты, а с флангов был охвачен конными частями. В результате упорного встречного боя неприятель не выдержав стремительного удара, обратился в бегство, преследуемый нашей кавалерией. В числе пленных нами в этом бою захвачен предводитель отряда цехар Байргун – правая рука Унгерна.
6 июня противник нащупывал наше расположение, происходили столкновения передовых частей. Значительная группа противника, переправившись с левого берега р. Селенги у Кар. Наушинского, пыталась овладеть Троицкосавском с запада, но была разбита и рассеяна…
Центральная группа белогвардейцев 8 июня вела беспрерывные атаки то с юга, то с востока и продвигалась на север… К концу дня 12 июня одна из колон противника, находившаяся под личным руководством Унгерна, после ряда упорных наших атак, — причем некоторые сопки по несколько раз переходили из рук в руки и вечером 12 июня и ночью кипели штыковые бои,- была почти окружена нами.
На рассвете 13 июня эта группа, стремительно атакованная нами, была разбита и рассеяна. Противник в панике бежит, энергично преследуемый. Нами взято в боях шесть орудий, зарядные ящики, пулеметы, обоз на двухстах верблюдах, фураж и много другого военного имущества. Трофеи еще продолжают поступать и количество их выясняется. Войска Народно-Революционной армии и народные дружины, несмотря на численное превосходство врага, проявили высокую доблесть, изумительную стойкость и выдержку и дали должный отпор бандитам».
Части Унгерна также, как и Резухина отошли в Монголию. Красные начали подготовку Монгольской наступательной операции.
Главная причина поражения барона
Некто, укрывшийся за подписью «Б. П-ов» в «Дальне-Восточной Республике» 16 июня написал передовицу «Троицкосавская победа».
«Монгольская авантюра, — писал неизвестный автор, — грозившая перекинуться в пределы Д.В.Р. и Р.С.Ф.С.Р., а это, как уже давно всем известно, звенья одной цепи, скованной «дружественной» державой (он имел ввиду Японию – авт.), которую она хочет накинуть на свободный русский народ при помощи бывших белогвардейцев – ее верных слуг. Вслед за переворотом во Владивостоке, когда все внимание народа Д.В.Р. было приковано к своей восточной окраине и все его силы готовились встретить удар в одном, неожиданно на монгольской границе Унгеровские банды совершили нападение на нашу территорию в другом конце. План этой операции был задуман, видимо, очень широко, так как Унгерн начал наступление несколькими колоннами и по нескольким направлениям, оперируя не столько против Д.В.Р., но и против Советской России. Наши части, равно как и части Красной армии, несмотря на всю неожиданность нападения и многочисленные силы противника, к тому же заботливо вооруженного «дружественной» рукой, доблестно встретили удар и искусными маневрами не только отразили и рассеяли его по Монгольским степям. Этот военный успех имеет тем большее значение, что в бою принимали участие не передовые разведывательные отряды противника, а его главные силы, и, нанося удар им, наша Народно-революционная армия сумела обезвредить монгольских разбойников на довольно продолжительное время…
И мы верим, что трудовой народ, единодушно вставший на защиту своей свободы от посягательств Унгрена, столь же единодушно вставший на защиту против Семенова и Меркулова и с таким же успехом ликвидирует Приморскую авантюру, как ликвидировал Троицкосавскую».
Подавляющее большинство забайкальцев в то время не только не поддержало барона, но и дружно начало создавать в приграничной зоне партизанские отряды, также выступившие на охрану своих сёл и станиц. Люди были недовольно властью, но ещё больше они не хотели возобновления гражданской войны.
И спустя годы соратник барона Николай Князев пришёл к тому же выводу: «Из нашего «прекрасного далека» давно уже стало видно, что барон не имел в то время реальных оснований думать таким образом, что русские люди в 1921г. ещё не «переболели» большевизмом. В тот год многие политики разделяли заблуждение барона Унгерна об антисоветских настроениях казаков и крестьян. Несомненно, что под Троицкосавском барон получил жестокое разочарование в своих возможностях».
